Неточные совпадения
Наполненное шумом газет, спорами на собраниях, мрачными вестями с фронтов, слухами о том, что царица тайно хлопочет о мире с немцами, время шло стремительно, дни перескакивали через ночи с незаметной быстротой, все более часто повторялись слова —
отечество, родина, Россия, люди на улицах шагали поспешнее, тревожней, становились общительней, легко знакомились друг с другом, и все это очень и по-новому волновало Клима Ивановича Самгина. Он хорошо помнил, когда именно это незнакомое волнение вспыхнуло в нем.
Между тем граф серьезных намерений не обнаруживал и наконец… наконец… вот где ужас! узнали, что он из «
новых» и своим прежним правительством был — «mal vu», [на подозрении (фр.).] и «эмигрировал» из
отечества в Париж, где и проживал, а главное, что у него там, под голубыми небесами, во Флоренции или в Милане, есть какая-то нареченная невеста, тоже кузина… что вся ее фортуна («fortune» — в оригинале) перейдет в его род из того рода, так же как и виды на карьеру.
Однажды я сидел в гостиной с какой-то книжкой, а отец, в мягком кресле, читал «Сын
отечества». Дело, вероятно, было после обеда, потому что отец был в халате и в туфлях. Он прочел в какой-то
новой книжке, что после обеда спать вредно, и насиловал себя, стараясь отвыкнуть; но порой преступный сон все-таки захватывал его внезапно в кресле. Так было и теперь: в нашей гостиной было тихо, и только по временам слышался то шелест газеты, то тихое всхрапывание отца.
Поэтому в процессе развития неизбежно сочетается консервативность с прогрессивностью, [Н. Федоров сказал бы —
отечества с сыновством.] с творчеством: охраняется отвоеванная в прошлом сфера бытия и продолжается отвоевание
новых сфер бытия, линия раскрытия протягивается дальше.
Когда я ему сказал, что не я один поступил в это
новое служение
отечеству, он вскочил со стула и вскрикнул: «Верно, все это в связи с майором Раевским, которого пятый год держат в Тираспольской крепости и ничего не могут выпытать».
Во всем этом разговоре Плавин казался Вихрову противен и омерзителен. «Только в век самых извращенных понятий, — думал почти с бешенством герой мой, — этот министерский выводок, этот фигляр
новых идей смеет и может насмехаться над человеком, действительно послужившим своему
отечеству». Когда Эйсмонд кончил говорить, он не вытерпел и произнес на весь стол громким голосом...
На днях наша дружеская полемика получила
новую богатую пищу. В газетах появилась речь одного из эльзас-лотарингских депутатов, Тейтча, произнесенная в германском рейхстаге. Речь эта, очень мало замечательная в ораторском смысле, задела нас за живое внезапностью своего содержания. Никто из нас не ожидал, чтобы мог выступить, в качестве спорного, такой предмет, о котором, по-видимому, не могло существовать двух различных мнений. Этот оказавшийся спорным предмет — любовь к
отечеству.
— Итак, будем продолжать. Ты говоришь:"Эльзас-лотарингцы обязываются примириться с тем положением, в которое поставили их результаты войны, и не имеют права ссылаться на старое
отечество, когда сила обстоятельств подарила их
отечеством новым". Я говорю:"Эльзас-лотарингцы обязываются примириться с тем положением, в которое поставили их результаты войны, и не имеют права ссылаться на старое
отечество, когда сила обстоятельств подарила их
отечеством новым". Воля твоя, но мы говорим совершенно одно и то же!
А вдруг состоится
новый концерт, и привезут его опять в Болгарию, и опять он обретет «любезное
отечество».
Всю дорогу я с этими своими с
новыми господами все на козлах на тарантасе, до самой Пензы едучи, сидел и думал: хорошо ли же это я сделал, что я офицера бил? ведь он присягу принимал, и на войне с саблею
отечество защищает, и сам государь ему, по его чину, может быть, «вы» говорит, а я, дурак, его так обидел!.. А потом это передумаю, начну другое думать: куда теперь меня еще судьба определит; а в Пензе тогда была ярмарка, и улан мне говорит...
— Что до меня, то я на этот счет успокоен и сижу вот уже седьмой год в Карльсруэ. И когда прошлого года городским советом положено было проложить
новую водосточную трубу, то я почувствовал в своем сердце, что этот карльсруйский водосточный вопрос милее и дороже для меня всех вопросов моего милого
отечества… за всё время так называемых здешних реформ.
Предполагалось, что
отечество завсегда в расстроенном виде от прежнего начальства к
новому доходит, так пускай оно сначала, через вред, остепенится, от бунтов отвыкнет, а потом отдышится и настоящим манером процветет.
Воротился ретивый начальник в вверенный край, и с тех пор у него на носу две зарубки. Одна (старая) гласит:"достигай пользы посредством вреда"; другая — (
новая):"ежели хочешь пользу
отечеству сделать, то…"Остальное на носу не уместилось.
С грустным чувством оставил я эту страну, убедившись, что даже относительно взыскания недоимок она не представляет ничего
нового и поучительного для нашего любезного
отечества.
Государыня не согласилась на столь убыточное доказательство усердия и только переименовала Зимовейскую станицу в Потемкинскую, покрыв мрачные воспоминания о мятежнике славой имени
нового, уже любезного ей и
отечеству.
Каждый знаменитый боярин и воевода пожелает быть царем русским; начнутся крамолы, восстанут
новые самозванцы, пуще прежнего польется кровь христианская, и
отечество наше, обессиленное междоусобием, не могущее противустать сильному врагу, погибнет навеки; и царствующий град, подобно святому граду Киеву, соделается достоянием иноверцев и отчиною короля свейского или врага нашего, Сигизмунда, который теперь предлагает нам сына своего в законные государи, а тогда пришлет на воеводство одного из рабов своих.
Вот, вот она! вот русская граница!
Святая Русь,
Отечество! Я твой!
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд — пью жадно воздух
новый:
Он мне родной!.. теперь твоя душа,
О мой отец, утешится, и в гробе
Опальные возрадуются кости!
Блеснул опять наследственный наш меч,
Сей славный меч, гроза Казани темной,
Сей добрый меч, слуга царей московских!
В своем пиру теперь он загуляет
За своего надёжу-государя!..
— Pardon, princesse! [Извините, княгиня! (франц.)] — сказал хладнокровно дипломат, — вы не совсем меня поняли. Я не говорю, что русские должны положительно желать прихода наших войск в их
отечество; я объяснял только вам, что если силою обстоятельств Россия сделается поприщем
новых побед нашего императора и русские будут иметь благоразумие удержаться от народной войны, то последствия этой кампании могут быть очень полезны и выгодны для вашей нации.
Свадьба с молодою Ржевскою присоединит меня к гордому русскому дворянству, и я перестану быть пришельцем в
новом моем
отечестве.
— Да уж и нас тоже прошу извинить-с. Учены мы по-старинному-с. А по-вашему, по-новому, учиться нам поздно. На службе
отечеству разумения доселе нам, кажется, доставало. У меня, сударь мой, как вы сами знаете, есть знак за двадцатипятилетнюю беспорочную службу-с…
Затем опять вопросы: сумеет ли Растопыря в
новом чине заслужить то доверие начальства, которое он умел заслужить в старом чине? каких облегчений вправе ожидать от него
отечество, буде он и впредь, с такой же неуклонностью, будет подвигаться по лестнице почестей и отличий?
— Бе-ри-те! — вскричал он. — Я убежден, что вы еще благородны, и даю вам, как может дать друг истинному другу. Если б я мог быть уверен, что вы сейчас же бросите игру, Гомбург и поедете в ваше
отечество, я бы готов был немедленно дать вам тысячу фунтов для начала
новой карьеры. Но я потому именно не даю тысячи фунтов, а даю только десять луидоров, что тысяча ли фунтов, или десять луидоров — в настоящее время для вас совершенно одно и то же; все одно — проиграете. Берите и прощайте.
Но деятельная
новая власть проникла в самую непроницаемость древних лесов, в сие
отечество злодеев; истребила их тайные убежища и, обнимая всеместность взором своим, препятствует самому зарождению опасных скопищ.
Не только благо нашего
отечества, но и благо целого мира утверждено победами Екатерины. Давно ли еще знамя лжепророка грозило стенам Венским?
Новый Магомет II мог быть
новым истребителем государств Европейских: сколь же бедственны успехи Оттоманского оружия для человечества и просвещения? Теперь варвары уже не опасны для Европы; теперь слабый Паша Виддина презирает могущество Порты!.. И сия безопасность есть дело Великой Екатерины, Которая потрясла и разрушила сей колосс ужасный.
«В настоящее время, полное радостных и благодатных надежд, когда отрадно восходит на нашем гражданском горизонте прекрасная заря светлого будущего, когда мудрые предначинания повсюду представляют
новые залоги народного благоденствия, — каждый день, каждый час, каждое мгновение этого великого движения имеет глубоко знаменательный смысл в великой книге великих судеб нашего великого
отечества, нашей родной России.
Объем его позволял автору коснуться всех сторон развития древней и
новой Руси, систематически провести свои воззрения на русскую цивилизацию, представить в стройной картине то положение, в какое наконец приведено наше
отечество в настоящее время непрерывным ходом своего исторического развития.
На другой день получил я письмо от И. И. Панаева, в котором он от имени Одоевского, Плетнева, Врасского, Краевского и от себя умолял, чтоб Гоголь не продавал своих прежних сочинений Смирдину за пять тысяч (и
новой комедии в том числе), особенно потому, что
новая комедия будет напечатана в «Сыне
отечества» или «Библиотеке для чтения», а Врасский предлагает шесть тысяч с правом напечатать
новую комедию в «Отечественных записках».
Иосиф Делинский, именитый гражданин, бывший семь раз степен-ным посадником — и всякий раз с
новыми услугами
отечеству, с
новою честию для своего имени, — всходит на железные ступени, открывает седую, почтенную свою голову, смиренно кланяется народу и говорит ему, что князь московский прислал в Великий Новгород своего боярина, который желает всенародно объявить его требования…
Отважные, удалые норманны, которых стихиями были война, грабеж, презрение к опасности, меч и пламя, — внесли
новый элемент в наше
отечество, и элемент этот тем сильнее должен был подействовать, что норманны стали у нас во главе государственного управления и пред ними должно было пасть родовое начало, господствовавшее до тех пор у славян.
Этот скверный анекдот случился именно в то самое время, когда началось с такою неудержимою силою и с таким трогательно-наивным порывом возрождение нашего любезного
отечества и стремление всех доблестных сынов его к
новым судьбам и надеждам.
— У кого больше веры в нее, тот пускай и действует. Вот, например, в лице вашем, Василий Иваныч, я вижу что-то
новое. Люди, как вы, отовсюду выкурят таких изменников своему
отечеству, как мы, грешные.
Если бы за все пять лет забыть о том, что там, к востоку, есть обширная родиной что в ее центрах и даже в провинции началась работа общественного роста, что оживились литература и пресса, что множество
новых идей, упований, протестов подталкивало поступательное движение России в ожидании великих реформ, забыть и не знать ничего, кроме своих немецких книг, лекций, кабинетов, клиник, то вы не услыхали бы с кафедры ни единого звука, говорившего о связи «Ливонских Афин» с общим
отечеством Обособленность, исключительное тяготение к тому, что делается на немецком Западе и в Прибалтийском крае, вот какая нота слышалась всегда и везде.
Она продолжалась и за границей в первую мою поездку (сентябрь 1865 — май 1866 года) и закрепилась летом, когда я гостил у Урусовых в Сокольниках, и потом прожил в
отечестве до конца этого года. Переписка наша возобновилась и с
новым моим отъездом в Париж и продолжалась, хотя и с большими перерывами, до моего возвращения в Россию к январю 1871 года.
Окружив себя
новыми, не знатными и даже худородными людьми, Иоанн все же внутренне не мог не признавать заслуг и доблестей многих представителей старого боярства, им почти уничтоженного, или же изгнанного за пределы
отечества, а потому видел в лице преданного вельможного боярина князя Прозоровского украшение толпы своих далеко не вельможных приближенных.
«В
новом качестве великого магистра, — говорилось далее в этом манифесте, — которое мы восприняли на себя по желанию добронамеренных членов его, обращая внимание на все те средства, кои восстановление блистательного состояния сего ордена и возвращение собственности его, неправильно отторгнутой и вящще обеспечить могут и, желая, с одной стороны, явить перед целым светом
новый довод нашего уважения и привязанности к столь древнему и почтительному учреждению, с другой же — чтобы и наши верноподданые, благородное дворянство российское, коих предков и самих их верность к престолу монаршему, храбрость и заслуги доказывают целость державы, расширение пределов империи и низложение многих и сильных супостатов
отечества не в одном веке в действо произведенное — участвовали в почестях, преимуществах и отличиях, сему ордену принадлежащих, и тем был бы открыт для них
новый способ к поощрению честолюбия на распространение подвигов их
отечеству полезных и нам угодных, нашею властию установляем
новое заведение ордена святого Иоанна Иерусалимского в пользу благородного дворянства империи Всероссийской».
"Соскучился я о тебе, друг мой Машенька. Надо наконец вернуться на лоно
отечества. Съезжу только к своим глупым, но добрым немцам, а там, если что-нибудь особенное не задержит, к
новому году жди меня".
— Владыко святый! — начал тысяцкий Есипов. — Ты сам видишь, что всю судную власть забирает себе наместник великокняжеский. Когда это бывало? Когда новгородцы так низко клонили свои шеи, как теперь перед правителем московским? Когда язык наш осквернялся доносами ложными, кто из нас был продавцам своего
отечества? Упадыш? Казнь Божия совершилась над ним! Так да погибнут
новые предатели — Назарий и Захарий. Мы выставляли князю московскому его оскорбителей, выставь и он нам наших!
Иван Иванович,
новый любимец государыни, был всемогущ, но влияние свое он, по мере сил, употреблял на пользу
отечества, забывая о себе и довольствуясь личным расположением государыни.
Они видят, что Карл явно пожертвовал
отечеством их своенравному героизму; но предпочитают остаться верными законному правительству и предоставляют жестокостям войны решить судьбу их и выбор
нового владыки.
Холодная математическая политика Шереметева делает из моего
отечества степь, чтобы шведам негде было в нем содержать войско и снова дать сражение, как будто полководец русский не надеется более на силы русского воинства — воинства, которого дух растет с каждой
новой битвой.
Между тем в
отечестве его бедность и отчаяние во многих семействах были неизъяснимы: вспыхнул ропот, тайными путями перебежал по мызам и — погас со вступлением
нового государя на престол шведский.
И Владимир и Густав померяли друг друга взглядом; связи русского с Паткулем поняты Траутфеттером, и мысль о них возмутила было душу последнего; но другая мысль, что
новый знакомец его сделался шпионом из любви к
отечеству, и благородный взгляд Владимира заставили его с ним помириться. Оба поняли друг друга и единодушно пожали друг другу руки.
— Владыко святый! — начал тысяцкий Есипов. — Ты сам видишь, что всю судную власть забирает себе наместник великокняжеский. Когда это бывало? Когда новгородцы так низко клонили свои шеи, как теперь перед правителем московским? Когда язык наш осквернялся доносами ложными, кто из нас был продавцом своего
отечества? Упадыш? Казнь Божия совершилась над ним! Так да погибнут
новые предатели — Назарий и Захарам. Мы выставляли князю московскому его оскорбителей, выставь и он нам наших!
Я поспешил управлять ходом этой войны не для отягощения моего
отечества, но для освобождения его от ига шведского и безумного удальства
нового Дон Кихота, предавшего его собственной защите.
В Успенском соборе новгородский архиепископ Амвросий (Юшкевич) встретил императрицу Елизавету Петровну глубоко прочувствованной патриотической речью, в которой оратор картинно описывал прежнее жестокое могущество немцев в нашем
отечестве и открытие вместе с Елизаветой
новой, чисто русской национальной эры в России.
Новое отделение,
новые знаменитые пленники. И опять татаре, опять живое свидетельство Иоаннова ума и воли, смиривших Восток. Заключенные были два брата, один седой старик, другой в летах, подвигающих к старости. Сидя рядом и перекинув друг другу руки около шеи, они молча, грустно смотрели друг другу в глаза. В них видели они свое
отечество, свое небо, своих родичей и друзей, все бесценное и утраченное для них. В таком положении застал их великий князь. Смущенные, они расплелись и остались сидя.
Вся эта
новая для русской революционной интеллигенции терминология означает лишь, что государственные младенцы наши проходят первоначальную школу и учатся по складам произносить слова:
отечество, нация, государство.
Немало у нас оказалось предателей, продававших свое
отечество и провозглашавших германские лозунги, были они и при старом строе, и при
новом.